В этом году Кристина окончила пятый класс. По экзаменам у нее одни пятерки и четверки. Кристине 22 года, а ее сыну — полтора. Большую часть своей жизни она провела в организациях для детей-сирот, несколько лет — в коррекционном интернате. В выпускном девятом классе там проходили то, что обычно дети изучают в пятом, если не раньше. Сейчас Кристина занимается с репетиторами из проекта «Дистанционное образование», чтобы пройти программу общеобразовательной школы, получить аттестат о среднем образовании и поступить потом в колледж на дизайнера-модельера.
Мы попросили Кристину рассказать о том, как она попала в коррекционный интернат, как ее разлучили с младшим братом и зачем она в 21 год решила начать общаться с приемными родителями, которые вернули ее в детдом.
— Я практически всегда была в приютах. То мать пьет, то меня где-нибудь забудут. Как на передержке была в приютах, — говорит Кристина.
До пяти лет девочка жила с мамой и отчимом в его доме. После того, как родился Даня, младший брат Кристины, отчим выгнал ее маму с двумя детьми. «Мы уехали в Королев к бабушке и стали жить там». Почему отчим выгнал их, девушка уже не помнит. «Наверное, потому что мама сильно пила».
Когда брату Кристины было около года, у него случился приступ эпилепсии. Их мама была в алкогольном опьянении. Телефон дома не работал, и она побежала к соседке, чтобы вызвать скорую. Когда она вернулась домой, все повторяла: «Умер, умер, умер». Когда приехали врачи, сестра матери, которая на тот момент была в квартире, отвела Кристину в другую комнату и сказала ей не выходить. Девочке было очень страшно, и она спряталась в тумбочку.
— Я так долго там сидела, что уснула. Потом выглянула, поняла, что дома уже никого нет, и закрылась в тумбочке обратно. Утром я проснулась рядом с напольным обогревателем, видимо, выкатилась из тумбочки и так и осталась там спать. А потом увидела, что у меня на ноге ожог от обогревателя.
После того, как Даню забрали, Кристину отправили жить с отчимом и его новой женщиной с двумя дочерьми. В этой семье девочка пошла в первый класс. В школе с ней произошел неприятный инцидент. Все ученики должны были передавать учительнице деньги за питание. Семья Кристины считалась многодетной, и ей этого делать не нужно было, но она об этом не знала. Девочка заняла деньги у одноклассника.
— Тот ребенок, видимо, сказал своим родителям, что я украла у него деньги, или они так предоставили эту информацию учительнице, поэтому она вызвала отчима в школу. Помню, как он меня швырял за это по всем углам.
После этого случая Кристину перевели в другую школу, интернатного типа. Пять дней в неделю она там жила, а на выходные отчим забирал ее домой. Его сожительница Кристину не любила. Как-то ей нужно было уехать в Беларусь, чтобы какие-то документы сделать. Отчим поехал с ней, а его сестра должна была забрать Кристину из школы на выходные. Но она этого не сделала, и об этом случае школа заявила в опеку. Кристину отвезли в приют, а когда отчим попытался ее забрать, ему ее не отдали.
Спустя какое-то время девочка попала в приемную семью. Там она прожила до третьего класса, а потом ее вернули обратно. Так она и оказалась в коррекционном интернате.
— К нам в приют приехали с проверкой и спросили меня, в какую школу я хочу: в сложную, легкую или среднюю. Любой ребенок младшего возраста ответил бы: «Я хочу легкую программу». И я так ответила. Потом меня протестировали и перевели в интернат, который оказался коррекционным, где, как я потом узнала, в девятом классе проходили программу пятого.
«Если вы в ребенка не закладываете ничего, с чего вы взяли, что он будет вас слушать»
Когда Кристину перевели в коррекционный интернат, ей поставили легкую умственную отсталость. «Как-то нас повезли на медосмотр, и мне там врач сказала: “Вот смотрю на тебя и не понимаю, почему тебя в коррекционную школу отправили. Разговариваешь ты нормально, с ногами-руками, голова вроде работает. Скорее всего родители упустили момент с учебой”», — вспоминает Кристина. Некоторые учителя в интернате тоже не понимали этого.
— А что они сделают? Другую программу для меня не будут вводить. Если даже они и попытаются, нужно снимать диагноз, а для этого — лечь в психушку. А это страшно. У нас некоторых детей отвозили в психушку: иногда им действительно было нужно лечение, а иногда просто из-за плохого поведения. Никогда не знаешь, что в этой психушке тебе сделают.
Я столько прожила в интернате, столько всего видела, но до сих пор не понимаю, зачем так калечили детей. Чем может помочь психиатрическая больница? Тем, что пичкают таблетками? Если у ребенка травма, это не поможет.
Представьте, что у вас ребенок ведет себя как-то не так? Вы разве сдадите его в психушку? Нет, конечно, вы будете с ним разговаривать.
С раннего детства ребенка привозят в приют, и если вы в него не закладываете ничего, с чего вы взяли, что он будет вас слушать. Например, он учился хорошо, а потом скатился. Никто не поинтересовался у него, что случилось, и он начал показывать свой характер. Все разводят руками, потому что не знают, как быть, потом решают отправить в психушку и делают еще хуже. В свое время они упустили момент, когда нужно просто было спросить: «А что с тобой произошло? Почему ты скатился?»
«Хотелось себя испытать и доказать, что я могу учиться»
— Как-то раз я на контрольной уснула. Мы должны были что-то писать под диктовку, и учительница так медленно говорила: «За... (пауза) Две… (пауза) Рью... (пауза)». И я уснула. А когда проснулась, она продолжала так диктовать. У всех детей был разный уровень, но у нас легко было опустить руки, потому что, когда в тебя не верят и говорят, что ты дурак, ты начинаешь думать как дурак.
Коррекционная программа казалась Кристине очень скучной, поэтому, когда к ним в интернат приехали сотрудники программы «Дистанционное образование» и рассказали про программу дистанционного обучения по скайпу, она была одной из тех, кто записался. Ей хотелось испытать себя и доказать, что она может учиться. С репетиторами она проходила то, чего не знала, и готовилась к экзаменам в интернате.
После девятого класса Кристина пошла в колледж на оператора швейного оборудования: эту профессию ей предложили. И пока она там училась, продолжала заниматься с репетиторами, чтобы пройти программу общеобразовательной школы, получить аттестат о среднем образовании и поступить в колледж на дизайнера-модельера — эту профессию она выбрала сама.
Но когда девушка выпустилась из интерната, у нее начался «период глупости». «Стали появляться мысли, зачем мне это все надо. Молодая же была, хотелось где-то погулять, и вечно на учебу не было времени. Я сама виновата», — говорит Кристина. В какой-то момент она забросила дистанционные занятия. Выучилась на швею, вышла на работу. Была продавцом в обувном магазине, а после помощницей модельера в свадебном салоне.
Два года назад Кристина получила квартиру в Королеве: жилье положено ей как сироте. Сейчас она живет в ней с мужем и полуторагодовалым сыном.
— Здесь, в Королеве, живет моя мать. У нее двухкомнатная квартира с кладовой, которую дед в свое время переделал в комнату. Мама довела квартиру до такого состояния, что она стала не пригодна для жилья. Провода торчат, стены обмазаны маслом, как будто о них руки обтерли после того, как поели. Страшно там. Поэтому я хотела свое жилье. Мы с моим наставником из фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» собирали документы, ездили по судам. Первый прошел очень быстро, на второй должна была явиться моя мать, но она не явилась. И суд принял решение в мою пользу.
«Ему не сестра была нужна, а мама»
Брат Кристины продолжает жить в учреждении. Долгое время он даже не знал, что у него есть сестра. Спустя годы разлуки они случайно встретились в лагере, когда Кристина была в девятом классе.
— К нам приезжали доучиваться дети из того интерната, где был Даня. И они мне о нем рассказали. Так я узнала, где он находится. А потом я поехала в лагерь и увидела его там. В детстве он получил ожог, и у него остался шрам на пол-лица. Так я его и узнала. Когда нас друг другу представили, он даже не знал, что у него есть сестра. Я в тот момент не была готова к такой встрече, точнее, я просто не могла поверить, что мы друг друга нашли спустя столько лет.
Сейчас Дане уже 17 лет, у него сильное отставание в развитии. После того, как Кристина выпустилась из интерната, она оформила на него гостевую опеку и стала иногда забирать его домой на выходные. Сейчас его перевели в другой интернат. Он намного дальше, пока что они с Кристиной только созваниваются, но она планирует его скоро навестить.
— Найти общий язык было очень тяжело. Мы друг друга не знали. Я как будто с чужим человеком познакомилась, — объясняет Кристина. — В девятом классе меня под опеку взяла воспитательница интерната. У нее дочка с сыном. Они с самого детства жили вместе, много собачились, конечно, но потом мирились. А Даня воспринимал меня как маму. Ему не сестра была нужна. А я не могу дать того, что он хочет, и не понимаю, как передать ему именно материнскую любовь. Поэтому я восхищаюсь людьми, которые берут детей из интернатов: не каждый может взять и подарить то, что очень тяжело подарить.
«Я уже никого не виню»
Со своими приемными родителями, которые вернули Кристину обратно в систему, когда девочка была в третьем классе, девушка снова начала общаться уже после 20 лет. Когда она приехала в Королев, долго думала, написать им или нет. Она была обижена, что они ее сдали, но потом пережила этот момент.
— И все равно мне было непонятно, что я им напишу: «Здрасьте, я Кристина. Помните меня? Я как-то у вас три года жила, а сейчас мне 21, и я скоро буду рожать». Я не понимала, как им объяснить мое появление в их жизни. Они мне даже снились. Как-то я зашла во «Вконтакте», набрала в поиске имя своей приемной мамы и нашла ее. Написала ей и решила для себя так: если не ответит, то я ничего не потеряю. Я им сразу сказала: «Я вам пишу не для того, чтобы вы мне как-то помогали. Я просто хочу узнать, как у вас дела. Больше ничего мне не надо. Можете потом даже на меня забить. Я просто узнаю, как у вас дела — и все. Если судьба так распорядится, что мы будем общаться, это хорошо».
Приемные родители ответили Кристине. Иногда они приезжают к ней в гости, помогают с ребенком: то памперсы привезут, то подарки. «Моя мать так не делает, как они».
— Сейчас это уже настолько пройденный этап, что я уже никого не виню. Ни себя, ни их. Я была суперфантазеркой и лгуньей. Короче, вела себя плохо. Они хотели девочку, а попалась им пацанка. Я обвиняла их, что они меня заставляют посуду мыть и убираться. С возрастом поняла, что это я глупая была. Надо было идти на уступки, а не устраивать скандалы. Но сначала я какое-то время обижалась. Второй раз предали в жизни. А потом стала закаленной, стало все равно. Когда меня взяли во второй раз под опеку, я сначала радовалась. А потом стала думать: «А что будешь дальше? Как долго я здесь проживу?» И тогда сама поставила ультиматум: «До 18 лет у вас живу — и ухожу». Решила, что не буду привязываться сильно, чтобы потом больнее не было.
В 18 лет Кристине сделали предложение, и она стала жить с мужем. С воспитательницей, которая взяла ее под опеку, она до сих пор хорошо общается. А ее дочку, с которой они подружились подростками, она называет своей сестрой.
— Только с родной матерью у нас ничего не получается. Я всегда думала, если она попросит прощения, я ее прощу. Она ни разу не попросила. Это не по своему желанию мы с Даней собрали вещи и ушли. Она всегда могла оформить опеку, всегда могла нас забрать. Как-то она мне написала: «Родишь своего — и поймешь». До сих пор не понимаю, что я должна понять.
После и особенно, когда у нее появился ребенок, Кристина вновь стала задумываться об учебе. В этом году она сдала экзамены за пятый класс. Сейчас у нее появилась более сильная мотивация, чем просто желание поступить на дизайнера-модельера:
— Я смотрю на многих мам и вижу, как дети любят копировать родителей. Если я не окончу девять классов, мне ребенок потом может сказать: «Ты же не закончила. Почему я должен?» Как ты объяснишь ему, что училась в коррекционке? Ему будет все равно, потому что у тебя было время доучиться до конца, но ты этого не сделала. Не хочу, чтобы он повторил мои ошибки. И это меня сейчас сильно мотивирует.
Проект «Дистанционное образование» разработан фондом «Волонтеры в помощь детям сиротам» совместно с Центром равных возможностей «Вверх». Это часть большой программы нашего фонда, которая помогает детям в учреждениях: больницах, интернатах и детдомах.
Мы помогаем в лечении детей-сирот, стараемся обеспечить их всем самым необходимым в больнице и оплачиваем работу нянь, которые ухаживают за ними до и после операций. Мы оплачиваем репетиторов, которые помогают подросткам из интернатов подтянуть знания и выбрать профессию. Волонтеры фонда становятся для ребят друзьями и наставниками, помогают им подготовиться к выпуску из интерната, навещают выпускников ЦССВ в психоневрологических интернатах.
Поддержать работу программы «Помощь детям в учреждениях» можно по ссылке.
