Главная СобытияНовостиЕлена Альшанская рассказала, что сделать вместо законопроекта о порядке изъятия детей из семьи

Елена Альшанская рассказала, что сделать вместо законопроекта о порядке изъятия детей из семьи

16.11.2020

Сегодня стало известно, что после волны общественного протеста законопроект Крашенинникова и Клишаса о порядке изъятия детей из семьи отозвали из Госдумы. Предложения обсудят с экспертным сообществом и доработают, сообщает РИА Новости. Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская объясняет, какие изменения необходимо внести в законопроект. 

Уже очень давно у нас в обществе обсуждается, часто с диаметрально противоположных позиций, проблема, связанная с тем, как у нас выстроено законодательство по опеке и попечительству и как регулируется вопрос вмешательства государства в семью для защиты ребенка.

С одной стороны, мы часто сталкиваемся с большим количеством статей о том, как ребенка изъяли без серьезных оснований из семьи, где были какие-то трудности, вместо того, чтобы оказать помощь. С другой стороны, мы читаем статьи об ужасных преступлениях в семье, когда детей избивают, когда они умирают от побоев, но никто не приходит на помощь, хотя соседи и школа уже много раз сообщали о жестоком обращении с ребенком в опеку и полицию. Таких историй мы видим много. И получается, что система работает плохо в обе стороны: она не защищает ребенка, когда ему угрожает насилие, но забирает из семьи там, где люди столкнулись с трудностями и не причиняли сознательного вреда своему ребенку.

Вот например, недавний случай, с которым столкнулся фонд. Женщина из-за пандемии потеряла работу, возможность снимать жилье — и по сути она с двумя детьми осталась на улице. Она обратилась в органы опеки за помощью, и в результате они предложили ей разместить детей в учреждения — еще и в разные учреждения, потому что у детей была разница в возрасте — в качестве единственной помощи, которую они смогли для нее найти.

Другая история. Ребенок приходил в школу избитый отчимом, со следами избиений, постоянно об этом рассказывал одноклассникам. Школа обратилась в органы опеки, но так как отчим влиятельный, то история сошла на нет. И ребенок продолжил жить в семье и приходить со следами побоев.

Такие истории говорят только об одном: наша сегодняшняя система защиты прав детей и помощи семьям несовершенна. Но главное, что эти две задачи никак не связаны между собой.

Все эти проблемы давно существуют. Наш семейный кодекс и законы, регулирующие вопросы защиты прав детей, принимались в постсоветское время, когда было совершенно непонятно, как строить жизнь новой страны, и вызовы и проблемы были совсем другими. За это время семейный кодекс практически не менялся. И не менялось главное: не появилась полноценная индивидуальная помощь семье, которая не справляется с жизненными обстоятельствами. Именно индивидуальная, с возможностью разобраться, что и почему происходит и как можно найти из этого выход. И, с другой стороны, нет и не появилось никакой процедуры оценки сообщений о жестоком обращении и насилии. Также нет специальной вузовской подготовки специалистов и требований к компетенциям людей, работающих в случае оценки ситуации в семье, расследования случаев насилия. И, как я уже говорила, нет связки.

Если опека выходит в семью и видит, что там реально есть серьезные проблемы, она может только забрать или не забрать ребенка. Ни один документ не требует в этот момент подключить помощь семье, и ни одна организация не обязана это в такой ситуации делать.


Предлагаемый законопроект создает совершенно новую процедуру подтверждения отобрания через суд, но, к сожалению, не решает тех проблем, из-за которых назрел вопрос изменения этой процедуры.

Сегодня отобрать ребенка из семьи могут органы опеки, если им поступил сигнал. Они приходят с проверкой, и если им кажется, что есть какая-то угроза ребенку, они могут его забрать. Если они забирают ребенка, они должны в течение семи дней подать в суд документы об ограничении или лишении прав родителей. Причем им предлагается зайти в квартиру и тут же на глазок, определить, что есть угроза здоровью и жизни ребенка. Как они должны это определить — непонятно.

Например, соседи вызвали опеку и полицию из-за того, что в квартире происходит драка и внутри этой драки — маленький ребенок. Люди находятся в сильном алкогольном опьянении, они дерутся, что создает угрозу ребенку. Опека не может его не забрать. Дальше им за семь дней нужно собрать документы в суд о лишении или ограничении прав этих родителей. Но опека по сути ничего о них не знает. Если бы они стали разбираться, они бы выяснили, что в этой квартире с пьющими людьми проживала мама ребенка, не имевшая места жительства и средств к существованию. Она не участвовала ни в драке, ни в употреблении. Никто не разобрался в ситуации, но обязан подать в суд о лишении или ограничении прав. Во-первых, семи дней мало, даже чтобы познакомиться с людьми и понять, что у них за ситуация. А главное, почему нужно безвариантно лишать или ограничивать их права вместо того, чтобы, например, сначала разобраться в ситуации, потом уже принять решение, насколько тут вообще целесообразно говорить о лишении и ограничении. Сначала надо вообще-то попробовать помочь и дать семье шанс. Например, пока ребенок находится с родственниками или в социальном центре, договориться с родителями, что они проходят реабилитацию от зависимости, если речь идет о ней, или, как в описанном выше случае, помочь этой маме без крыши над головой и с низкой социальной адаптированностью временным жильем и социальным сопровождением. Это социальная работа, которую необходимо проводить, но в новом законопроекте снова нет для нее места. И мы снова видим тоже самое сохранившееся требование через 7 дней подать в суд на лишение или ограничение прав. Что изменилось? Суд принимает решение об изъятии ребенка в течение 24 часов, поэтому теперь дней всего не 7, а 8. Не очень-то большая разница...

При этом ребенка, скорее всего, после этого судебного решения об отобрании забирают в больницу или социальный приют, потому что новый законопроект, также как и старый закон, никого не обязывает разыскивать близких родственников или знакомых ребенку взрослых, чтобы прямо сразу, без проверок и ожиданий в несколько дней (такую возможность дает предварительная опека), перевести ребенка из опасной ситуации в самую безопасную — к близким ему и знакомым людям. Или рассмотреть вариант устройства в кризисный центр или безопасное место для ребенка с одним из родителей, если нет возможности сразу же завести дело и определить в СИЗО того, кто, к примеру, может являться источником опасности и угрозы.

Вернемся к истории с мамой. Органы опеки должны были разобраться, что она на самом деле находится в трезвом состоянии и у нее нет места жительства. После этого им стоило забрать эту маму в приют вместе с ребенком и дать им возможность какого-то временного проживания, а потом уже разбираться, как так вышло, что она оказалась в той квартире и как она осталась без жилья.

То есть семья оказывается в той же уязвимой ситуации, никто особо разбираться не будет, потому что не появилось никаких критериев, процедур, требований к внятному расследованию сигнала, то есть по-прежнему все на глазок. И все так же при отобрании опека ОБЯЗАНА подавать в суд за 7 дней на лишение и ограничение прав. Не появилось никаких требований сначала помогать, а потом уже наказывать. 

Что же у нас с защитой ребенка? Так как сразу теперь опека забрать ребенка не может, а только после решения суда, через 24 часа (она еще же должна успеть подготовить документы и подать их в суд), то в итоге получается, то сразу забрать ребенка из опасной ситуации нельзя.

Возникает очень странная коллизия. Суд должен признать угрозу жизни и здоровью реальной и непосредственной, чтобы принять решение, по которому через сутки опека вернется в семью и заберет ребенка. Но если эта угроза действительно была реальная и непосредственная, как опека и полиция (теперь они официально будут ходить парой) могли оставить там ребенка и уйти? Видимо, опасность все же не была такой уж серьезной и непосредственной. А если она не была серьезной и непосредственной, зачем ребенка отбирать через сутки? Может, его еще на одни оставить? Или на месяц? Или навсегда?

Так вот, понимая, что все-таки угрозы бывают реальные законодатель оставил лазейку для спасения ребенка. Но очень странную. Теперь органы опеки и полиции должны суметь на глазок не только определить угрозу, но и суметь спрогнозировать, что это «угроза смерти, которая может наступить в течение нескольких часов». То есть, если опека и полиция пришли в квартиру и определили, что ребенок может умереть в течение нескольких часов, они могут ребенка забрать без решения суда. Но это нереальная ситуация, потому что невозможно спрогнозировать смерть в течение нескольких часов, тем более людям без медицинского образования..

Например, ребенок в школе говорит, что дома к нему пристает отчим. Допустим, опека на это реагирует. Они приходят в семью, говорят с ребенком, который говорит, что он боится тут оставаться и боится отчима. Опека должна оставить там ребенка, подать в суд документы, если суд решит, что этих оснований достаточно, то через 24 часа его могут забрать. За эти 24 часа семья, если это была съемная квартира, может просто переехать. Уголовное дело не заведено, и нет запрета на передвижение. Второй момент: за 24 часа ребенка могут обработать так, что он начнет говорить: «Я все это придумал, чтобы меня не ругали за двойки. Я люблю папу».

Кстати, от изнасилования нельзя умереть. Значит, тут и вовсе невозможно сразу забрать. Так же как и побои: чтобы спрогнозировать смерть через несколько часов, это должен быть УЖЕ умирающий ребенок (да так, что это видно не медикам невооруженным взглядом). А если он просто искалечен, если его регулярно избивают? Он может стать инвалидом, но не умирает, значит, все нормально?

Получается, что для ситуаций опасных эта схема не работает, а для ситуаций неопасных она просто не нужна.

Предлагаемый законопроект не меняет систему, она остается прежней, но в нее добавили элемент суда. Сам по себе элемент суда хороший. Должна быть серьезная инстанция, которая внимательно изучает вопрос, которая позволяет родителям привести в суд адвоката и выступить со своими аргументами, заставля опеку более серьезно относится к решениям об отобрании. Но во всем мире подобная схема работает совершенно по-другому: суд подтверждает действия опеки.

Если социальная служба видит, что ребенок находится в небезопасных условиях, она не может уйти на сутки.


Нужно ребенка забрать и подать в суд заявление с описанием, в какой ситуации его забрали. После этого суд решает, что ребенку действительно грозила опасность, и было приняты верные меры, или же говорит, что социальная служба перестраховалась и ребенка нужно вернуть обратно.

И кстати, сегодня, отобраний опекой по 77 статье у нас крайне мало, единицы. И ровно потому, что после отобрания за 7 дней опека должна собирать документы на лишения или ограничение прав, а это сложно. И даже если они с семьей давно знакомы и в решении своем уверены, то все равно это маленький срок даже на один сбор документов. И на самом деле основной объем реальных отобраний маскируется либо под добровольное размещение родителями своего ребенка в приют, когда их заставляют подписать и забирают ребенка из дома. Или, что еще чаще, не опека, а полиция забирает ребенка по своему акту обнаружения безнадзорного (с родителями в квартире) несовершеннолетнего.

И я уверена перспектива подготовки в суд документов за несколько часов сделает эту процедуру еще более игнорируемой. И так и будет у нас детей отбирать полиция, якобы обнаруживая их безнадзорными дома с собственными родителями. Эту схему законопроект и вовсе не меняет.

Мы отправили свои замечания депутатам, авторам законопроекта. Я очень надеюсь, что они нас услышат — и наши замечания будут учтены.
Поделиться
Все события
все семинары
все истории