С какими сложностями сталкиваются дети с опытом сиротства в школе? Как приемному родителю грамотно отстаивать право на образование ребенка с ОВЗ? Какой отпечаток оставляет сиротский опыт? Отвечаем на эти вопросы с Екатериной Аруцевой, клиническим психологом, специалистом по образовательному маршруту и многодетной приемной мамой.
Екатерина консультирует приемных родителей из разных регионов России и помогает им решать вопросы, связанные с образованием детей с опытом сиротства. Записаться на консультацию можно через информационный центр «Дети в семье» по телефону 8 (985) 999-49-45.
До пяти лет слепая девочка жила в кроватке, никогда не держала в руках игрушек и наизусть заучивала чужую речь
Екатерина уже 20 лет работает в инклюзивной педагогике. У нее пятеро приемных и трое кровных детей. Когда семьи записываются к ней на консультацию, она может помочь им, опираясь не только на свои знания клинического психолога и коррекционного педагога, но и жизненный опыт. Она понимает, как может быть тяжело приемному родителю и ребенку с сиротским опытом. Особенно, если есть установленная инвалидность или особенности развития. Екатерина сама через все это проходила со своей приемной дочкой, которую они с мужем забрали, когда девочке было пять лет.
— За свои пять лет она сменила три сиротских учреждения, и только в последнем были адекватные условия. А до этого девочку не выпускали из кроватки. Она там сидела, сосала палец и раскачивалась, потому что ей даже игрушки не давали. С ней вообще не разговаривали. Это была такая вещь: запихивали в нее какую-то еду, меняли памперсы и забывали о ней. Речи у ребенка не было. Она наизусть заучивала телефонные разговоры нянь и выдавала их в режиме радио, — рассказывает приемная мама. — И вот такой ребенок попадает в семью. Через год идет в специализированный садик с очень хорошими специалистами, а в восемь лет — в школу. За три года в семье она успела наверстать невероятный объем знаний.
Мы ее называем Пятый элемент: она как Лилу, которая сидела в ускоренном режиме просматривала все, что произошло за тысячи лет. Но какие-то вещи невозможно перепрыгнуть, нужно постепенно переходить. Особенно, если говорить о психологической готовности…
У детей, которые прошли систему сиротских учреждений, тяжелая психологическая травма. Когда такой ребенок оказывается в ситуации, когда его должны оценивать, у него возникает много трудностей. Ребенок поднимает руку на уроке, его спрашивают, а он не может ответить, не может произнести фразу. Так было и с дочерью Екатерины.
— Потому что тревога зашкаливает. Это ребенок, которого били. По-настоящему. И хотя головой она понимает, что учитель бить не будет, но на уровне тела, ей страшно.
Мне учителя говорили: «Вы знаете, так странно: вроде она знает, но не отвечает. Ладошки мокрые настолько, что вода течет. Голову расчесывает до кровавых ран. Вы уж сделайте что-нибудь, чтобы этого не было…» Но это не так просто. И я подробно начинаю объяснять каждому учителю, КАЖДОМУ, почему так происходит. Это, конечно, сложно, это, конечно, раздражает. Потому что кажется, что это настолько очевидно, но для них это не очевидно… И родители, и учителя хотели бы, чтобы проблема быстро решилась: отведем ребенка к психологу, назначим лечение — и проблема уйдет. Это так не работает. Потому что этих детей травмировали годами. И требуется намного больше времени, чтобы это хоть как-то нивелировалось. Это не просто дети с ОВЗ, это не просто дети с инвалидностью, это дети с тяжелой психологической травмой.
Екатерина называет такую травму особой формой психопатологии, которую, к сожалению, не преподают ни врачам, ни психологам.
— Точно так же раньше была закрыта тема аутизма. Когда я взяла ее на последнем курсе, потому что столкнулась с ней в работе, мне говорили: «Деточка, не надо портить себе жизнь». Это тему не обсуждали. А я училась на клинической кафедре психфака МГУ… А сейчас: сироты есть, психотравма есть, но этому не учат. И мне жалко педагогов, потому что они не знают, что делать. Никто им не говорил, что придется учить детей с разными трудностями. Их просто кидают на амбразуру. Поэтому родителям приходится самим об этом рассказывать (по ссылке вы можете найти пособие для педагогов и замещающих семей о том, как выстроить образовательный маршрут для ребенка).
На консультациях Екатерина подсказывает приемным родителям, как найти общий язык с учителями, как грамотно и без конфликтов добиться, чтобы в школе или детском саду были созданы все необходимые условия для ребенка с ОВЗ и как в целом выстроить его образовательный маршрут.
Для детей с ОВЗ существуют адаптированные образовательные программы, а для детей-сирот, у которых есть трудности с обучением, такие программы не предусмотрены
В фонде Екатерина консультирует приемные семьи. Прежде всего те, которые воспитывают детей с ОВЗ и инвалидностью (но обратиться за помощью могут и приемные родители детей без особенностей развития). Как объясняет специалист, это близкие понятия, но все же разные. Инвалидность — это подтвержденный статус, а ОВЗ — это проблемы со здоровьем, которые могут быть временными или не настолько тяжелыми, чтобы присваивать инвалидность. Тем не менее их нельзя не замечать, и они должны учитываться в процессе образования.
До 2016 года не было единой системы обучения таких детей, но потом были созданы определенные адаптированные программы для детей с разными нозологиями, то есть заболеваниями. Эти программы рекомендует психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК).
— Именно рекомендует, — обращает внимание Екатерина. — То есть, с одной стороны, они не являются обязательными. Но с другой стороны — это дело добровольно-принудительное. По таким адаптированными программам ребенок учится, получает документ об образовании и дальше выстраивает свою профессиональную деятельность.
В зависимости от того, какая получена программа, ребенок может получать образование в том или ином учебном заведении. По закону все дети имеют право обучаться в обычных общеобразовательных школах, там им должны создать все необходимые условия на основании заключения ПМПК. Приемный родитель из любого региона может записаться к Екатерине на консультацию, чтобы узнать, как добиться этих условий на разных этапах образования, начиная с дошкольного.
Например, как-то к ней за помощью обратилась приемная мама двоих детей. Один ребенок ходил в детский сад около дома: там были хорошие специалисты, которые с ним занимались. А второго ребенка, у которого были нарушения опорно-двигательного аппарата, распределили в другое учреждение. Женщине приходилось преодолевать большой путь, она долго боролась сама, а потом обратилась в фонд за помощью.
— Мы вместе писали письма, я подсказывала, куда обращаться, как выстраивать всю коммуникацию. Очень важный момент: не следует перепрыгивать через голову и сразу писать министру образования. Нужно отправлять обращения поэтапно, и тогда на каком-то этапе это сработает. Возможно, сыграло роль и то, что подключился фонд, потому что, когда мама билась одна, у нее не получалось, — вспоминает Екатерина. В итоге, им удалось сделать так, чтобы второй ребенок тоже ходил в сад рядом с домом.
Довольно часто приемные родители обращаются за помощью, потому что не знают, на что они могут претендовать. Например, это могут быть трудности, когда школа отказывается предоставлять персонального ассистента для ребенка с особенностями. Если это происходит, Екатерина объясняет родителям, что нужно получить письменный аргументированный отказ от администрации учебного заведения. «Как правило, потом оказывается, что они могу все предоставить, потому что так должно быть по закону, — объясняет специалист. — Мы с родителями не требуем ничего сверх положенного. Все условия, прописанные в ПМПК, прописаны не просто так. Они нужны, чтобы ребенок получал должное образование».
Такое отношение, по мнению специалиста, может быть связано с инертностью и нежеланием что-то менять. Более прогрессивные и активные школы спокойно это воспринимают, находят средства. Не так уж это сложно. Это решаемо. Но когда только появлялись адаптированные программы, было много трудностей. Приемные родители звонили Екатерине и говорили, что их заставляют сдать ребенка в интернат, а они не хотят, потому что только забрали его из детдома.
— Потом выяснялось, что это маленькая сельская школа на пять-семь детей, где не составляло никакого труда осуществить индивидуальный подход при таком количестве детей. Я объясняла, какие нужно принести документы, какие написать заявления. Если педагог не знает, что делать, он может обратиться в методический кабинет, где ему дадут программу и объяснят, как нужно учить ребенка с особенностями.
Проблемы каждой обратившейся за помощью семьи Екатерина рассматривает индивидуально, потому что в ее работе не может быть шаблонных решений.
— Если образовательные программы для детей с ОВЗ существуют, то для детей-сирот, у которых, как правило, есть трудности с обучением, такие программы не предусмотрены. И приходится как-то лавировать, — объясняет специалист. — Я выясняю, какие у семьи есть ресурсы. Если мама воспитывает приемного ребенка одна, ей нужно зарабатывать. Это значит, что она не может оставить его на домашнем обучении. И в этом случае ребенок должен посещать какое-то учебное заведение, потому что он не может сидеть дома весь день один и учиться самостоятельно. Речь идет не о послушном ребенке, который всегда жил в семье, которому можно сказать, что нужно в такое-то время включить урок по видеосвязи, — и уйти на работу. Это не та степень организации. Их нужно буквально за руку водить, и это кто-то должен делать. Если мама работает, кто это будет делать? А в некоторых обстоятельствах, например, когда детей несколько и дома всегда есть кто-то из взрослых, эта история работает. И тогда мы решаем вопрос, как оформить семейное обучение, где проходить аттестацию и другие нюансы.
Бывали в практике Екатерины и случаи, когда детей не принимали в школы, потому что они приемные. В таком случае Екатерина вместе с родителями оценивает риски: насколько нужно ребенку учиться именно в этом заведении. Можно добиться, чтобы его приняли в школу, но что за этим последует?
— Если возвращаться к истории про маму с двумя детьми, то в том случае сами воспитатели были не против перевода к ним в сад второго ребенка. Потому что они уже знали семью и были готовы работать с ребенком с особенностями. Там было за что бороться, потому что опасения были только у администрации. Но не администрация каждый день общается с ребенком. А когда возникает неприятие со стороны учителя или воспитателя, это уже другая история.
Материал подготовлен в рамках проекта фонда, который направлен на изменение отношения общества к приемному родительству. Как показало исследование, 12% участников проведенного фондом опроса считают, что приемным родителям не нужно оказывать помощь, так как взять ребенка на воспитание было их собственным решением. Мы попросили Екатерину рассказать о том, с какими трудностями сталкиваются дети с опытом сиротства в школе и как приемному родителю грамотно отстаивать права ребенка с ОВЗ на образование.
Исследование отношения общества к приемным родителям проводится при поддержке благотворительного фонда «Абсолют-Помощь».
