Главная СобытияИстории«Не стоит пытаться уличить женщину в иждивенческой позиции»: психолог рассказала об особенностях работы в кризисном центре

«Не стоит пытаться уличить женщину в иждивенческой позиции»: психолог рассказала об особенностях работы в кризисном центре

09.07.2020

«Я очень часто слышу эту фразу: "А как же мы справлялись, когда наши дети были маленькими? Мне вот никто не помогал…" Но если покопаться, я уверена, что найдется какое-то количество родственников, возможно, друзей, которые были на подхвате», — психолог центра временного пребывания для мам с детьми «Теплый дом» Армина Нерсесян рассказывает об особенностях работы с женщинами, которые оказались в сложной жизненной ситуации и живут в приюте.

DSC04622.jpg

Армина Нерсесян, психолог, гештальт-терапевт, семейный терапевт. С 2014 года работает психологом в центре временного пребывания «Тёплый дом» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». 

Специфика психологической работы в центре временного пребывания для мам с детьми

Что отличает работу психолога-консультанта в кабинете за деньги, которые приносит клиент, от работы с семьями, находящимися в кризисе? Да еще и живущими в кризисном центре.

К нам в «Теплый дом» попадает женщина с младенцем и иногда еще со старшим ребенком. И приходит она к нам не за психологической помощью. Во всяком случае, точно не в начале. Человек приходит за удовлетворением базовых нужд: крыша над головой, еда, одежда — все, что нужно для ребёнка —и в первую очередь за безопасностью! За предсказуемостью. За тем, чтобы быть уверенной в том, что и завтра, и послезавтра ей с малышом есть, где жить и что есть. Как правило, в состоянии жесткого стресса, почти всегда с опытом травматизации в прошлом. В тупике и безвыходности. Часто не умея заявлять о своих потребностях и коммуницировать прямо и открыто. И это все еще и в послеродовом периоде, который сам по себе заслуживает отдельного внимания без всяких социальных составляющих.

И, что важно, в состоянии недоверия. 

Многие наши клиентки говорят о том, что до последнего, находясь в дороге к нам, сомневались в том, что едут туда, куда им пообещали. Именно в приют, где бесплатно будут помогать, а не в место, где сейчас заберут паспорт, а еще хуже, ребенка, заставят бесплатно работать или переоформить собственность! 

И уже здесь, подписывая договор, знакомясь с правилами, заходя в свою комнату, получая вещи, она понимает, зачем тут администратор, координатор (попросту директор), но не очень понимает, для чего психолог. В нагрузку ко всему нужному и понятному — ненужный и непонятный.

Поэтому, я думаю, стоит на время забыть о том, что у клиента бывает запрос, ответственность за процесс, запланированная встреча, да еще и в «кабинете психолога», да еще в определенные часы. И, возможно, мы встречаемся с человеком, который ни при каких других обстоятельствах никогда бы не оказался на приеме у психолога. В том виде, в котором мы привыкли к этой работе. Потому что эта услуга скорее для людей более «привилегированных», которым доступно больше благ.

Мне очень помогает здесь опыт работы в реабилитационном центре для людей с зависимостями. Потому что это тоже кризисный центр. Но он далеко не универсален. В центре люди находятся точно определенное количество дней, с очень определенной целью, и все, что они делают, направлено на выздоровление, и психологическая работа там продолжается все время, это очень интенсивная работа с разными специалистами, в группе и индивидуально. Но там нет никаких детей! Это очень важно. 

В нашем опыте есть период, когда мы пытались выделить время и отдельное место для проведения психотерапевтической группы для мам. И хорошо бы без детей. Чтобы можно было прорабатывать свои трудности, когда никто не мешает. Но довольно быстро отказались от этой идеи. И слава богу! Потому что искусственное придумывание какой-то терапии для людей, которые к ней не готовы, ее не просили — это странно. Даже если мы видим, сколько у них всяких сложностей и проблем. Нет, им не до этого. У них маленькие дети. И в обычной жизни мама с младенцем не ходит ни на какую терапию, оставляя грудного малыша, нет! Наоборот, это период слияния, формирования привязанности, и способствование этому процессу — это и есть наша основная психологическая цель.

DSC03537.jpg

Приют  это место, которое само по себе должно создавать терапевтическую среду. Целиком. Всеми своими частями, людьми, конструкциями, отношениями. Ценностными позициями всех, правилами и гибкостью. Это должен быть другой опыт, где не место насилию, манипуляциям, небезопасности, непрозрачности. Первое время в приюте (недели, месяцы, кому как) — это время адаптации, снижения тревоги путем безопасной жизни, заботы, планирования и поддержки. Установления контакта и доверия. И если в терапии, в осознанной длительной терапии мы с клиентом выстраиваем партнерские отношения, при этом следим за балансом поддержки и фрустрации, то здесь, в центре, этот баланс смещается в сторону поддержки. Фрустрируем мы только тогда, когда речь идет о нарушении клиентом границ центра (правил) или наших личных. И, как правило, больше фрустрирующих функций все-таки у координатора, администраторов, и меньше — у психолога (если он есть).

И каждый раз, фрустрируя, мы должны держать в голове знание о психологической травме и особенностях работы с клиентом, имеющим такой опыт. В одной руке — мой объективный взгляд на то, что делает клиент, в другой — поддержка, уважение и осознание моего контрпереноса.

Когда клиентка приезжает к нам, и я вижу ее впервые, то сначала представляюсь, знакомлюсь. И первая индивидуальная встреча всегда про то, как она устроилась, все ли у нее есть, знает ли куда и к кому обращаться в случае чего. Как устроены правила, еда, выходы, гости, интернет. Я хочу, чтобы ей было не страшно. Я обязательно обращаю внимание на малыша: как зовут, какой красивый, как проходили роды, не нужны ли лекарства, осмотры. Я хочу, чтобы клиентка увидела, что мне действительно важно и интересно, как ей у нас. Именно ей и ее ребенку. Именно интересно. Интерес — это вообще самый важный мотиватор. Любопытство, интерес и желание помочь, чтобы стало полегче.

У меня тоже есть дети, и этот опыт мне помогает. И прибавляет мне веса и авторитета. Но не стоит предаваться иллюзиям, что на одном этом можно выстраивать работу и контакт. Потому что, с одной стороны, я могу делиться своим опытом и это может поддерживать клиентку, но, с другой стороны, мне не знаком тот уровень трудностей, с которым столкнулась она. У меня, скорее всего, нет опыта такой травматизации, депривации, социального неравенства и дискриминации. У меня, скорее всего, был другой старт. Это и правда важно!

Я очень часто слышу эту фразу: «А как же мы справлялись, когда наши дети были маленькими? Мне вот никто не помогал...» Но если покопаться, я уверена, что найдется какое-то количество родственников, возможно, друзей, которые были на подхвате: могли дать чуть-чуть денег, сбегать в магазин, посидеть часок с ребенком, помочь искупать, подсказать, что делать, когда аллергия, лактостаз или колики. А может быть, были ясли? Или мама могла работать? И это уже второй вопрос, насколько целесообразно маме грудного малыша выходить на работу в принципе…

Поэтому я убеждена, что точно не стоит пытаться уличить такую женщину в «иждивенческой позиции», искать «вторичную выгоду». И также вредно бывает смотреть на наших клиенток только в фокусе той жизненной ситуации, в которой они оказались, недооценивая ресурсы и мечты. Не стоит торопить с выходом и с самого первого дня в приюте думать о том, а как же она потом будет сама справляться, если мы тут сейчас ей все будем предоставлять. 

Это очень похоже на позицию многих взрослых, когда они говорят о ребенке, который не готов адаптироваться к детскому саду за нужное короткое время. С аргументом «Ну а как он потом-то будет, в школе?». Потому что это «потом» еще не наступило. 

А чтобы оно наступило, нужно набраться сил и возможностей, чтобы это потом выдержать. Как в метафоре про рыбу и удочку. Можно дать удочку, а человек стоит у пруда, где и рыбы-то нет вовсе. Или нет сил удержать эту удочку. И пока он научится ловить рыбу, можно и с голоду помереть.

DSC05857.jpg

Часто женщине в приюте бывает нужна очень простая, не сильно психологизированная поддержка. И начинаться она может в общем пространстве с другими живущими в приюте мамами. У нас это столовая-гостиная. За чаем, просто поболтать, узнать как дела, как дети. И там завязывается простой человеческий разговор, из которого может вырасти запрос на индивидуальную консультацию. Которая тоже может проходить в виде разговора во время прогулки, купания ребенка или его кормления. Потому что, возможно, речь идет именно о навыках в этих процессах и связанной с ними тревогой. И вполне возможно, вся работа с конкретной мамой будет про это в течение ее пребывания у нас в приюте. 

Но запрос может вырасти и в желание разобраться, например, в том, как так вышло, что разрушена связь с родственниками. Индивидуальная работа в приюте может стать поводом для самонаблюдения и отслеживания своих способов реагировать на потребности малыша. И тогда мама может обратиться с вопросом, что делать, когда ребенок очень раздражает и нет сил выдерживать, а есть агрессия. Это очень частая история мам «на нуле». Не только в кризисном центре, а и в обычной жизни. Но для того, чтобы рискнуть и открыться в такой стыдной, наполненной чувством вины теме, еще раз повторюсь, приют и специалист должны быть безопасны.

Для того, чтобы собираться в приюте группой, мы придумали «мамский клуб». Это формат 45-минутной совместной беседы на любую интересующую живущих сейчас в центре мам тему. Он может быть образовательным, или в форме игры, или упражнения, или простой «болтовни» о чем-то актуальном… Возрастные особенности малышей и их потребности, грудное вскармливание, безопасность в отношениях, введение прикорма, тайм-менеджмент, собственное здоровье, забота о себе, планирование выхода, контрацепция, конфликты — да что угодно. Это не психотерапевтическое мероприятие, никто не раскрывает о себе ничего такого, что может иметь болезненные последствия. Потому что наши участницы никуда не уходят после его окончания, а остаются здесь же, в доме, встречаются на общей кухне, в гостиной, занимаются уборкой, вместе гуляют.  И опять безопасность прежде всего. И опять такая беседа часто становится толчком для индивидуального запроса. 

Безопасная среда приюта важна для всех, поэтому мы обращаем внимание на то, что происходит между теми, кто сейчас живет в приюте. Общая кухня, работа по дому, дежурства по хозяйству — это еще и зона, рождающая конфликты. Поэтому очень важно быть внимательными к отношениям между мамами, к трудностям и противоречиям. 

Для обсуждения этого должны быть выделены время и общее пространство и соответствующий формат, где участвуют все, кто включен и кому это важно. Чтобы можно было высказаться открыто и обсудить способы решения. И это важно еще и для того, чтобы у клиенток появился новый опыт преодоления сложностей и коммуникации с другими. 

Безопасность важна еще и в контексте соблюдения нами конфиденциальности. Это особенно актуально, когда у нас появляется женщина, которая планирует отказаться от будущего ребенка или попала к нам из роддома, и это предотвращенный отказ. Это очень триггерная область для всех, и крайне важно работать индивидуально, поскольку даже нереализованное намерение отказаться не проходит бесследно для мамы и влияет на ее отношения с малышом. И надо понимать, что отношение к женщине, прошедшей через такой опыт, может быть очень разным и часто беспощадным.

Наша работа в том числе влияет и на изменение общественного дискурса, касающегося отказов от новорожденных. Какими могут быть мотивы и причины, обстоятельства и последствия. И дискурса про помощь женщинам, имеющим трудности с материнством.

Есть мамы, которым моя профессиональная помощь может понадобиться всего несколько раз за много месяцев. Потому что с материнством у нее может быть все вполне ок, а вся проблема лежит в социальном поле. Кстати, я заметила, что с такими нашими клиентками обычно я продолжаю общаться после выхода. Они могут иногда звонить, чтобы посоветоваться и т.д. И, может быть, для них это безопасно и спокойно еще и потому, что в приюте было много поддержки именно в том, что она уже Достаточно Хорошая Мама.

DSC07739.jpg

Про общение после выхода. Его иногда может не быть вовсе. Мы с пониманием относимся к тому, что многие наши клиентки говорят, что никогда не расскажут своим детям о том, что вынуждены были у нас жить. Потому что это опыт неуспеха — попадание в такую ситуацию. И о нем хочется забыть. Так бывает. Поэтому благодарность — это то, чего не стоит ждать. Но когда она есть, это чертовски приятно, конечно! Есть чудесная женщина, прожившая в нашем приюте достаточно долго, и теперь она присылает деньги, чтобы живущие у нас сейчас мамы могли купить себе чего-нибудь вкусненького. Это очень вдохновляет и радует до невозможности!

И, конечно, бывают истории, когда кто-то заявляет о своем желании вести глубокую психотерапевтическую работу. Хочет разобраться. И мы работаем. Это праздник для психотерапевта — такая клиентка. Но так бывает нечасто, и это нормально. 

Еще хочется упомянуть о том, что для специалиста очень важно уметь принимать собственное бессилие. Есть ситуации, на которые мы правда не можем повлиять. Это происходит после попыток решить проблему, консилиумов, интервизий и супервизий. И без поддержки коллег и команды не обойтись. Работа в поддерживающей команде — это очень большая ценность. И мы часто собираемся отдельно командой «Теплого дома» для обсуждения своих трудностей и для поддержки и обязательно собираемся расширенными командными встречами. Когда принимаются трудные решения, без помощи коллег не обойтись!

Не стоит ставить себе (и клиентке) стратегических отдаленных целей. Лучше много маленьких, реалистичных, близких, чтобы их замечать, радоваться вместе успехам, выстраивая ступеньки, на которые она будет опираться в своем восхождении и дальше. 

Поддерживая работу фонда, вы помогаете мамам, которые оказались в сложной жизненной ситуации, не расставаться со своими детьми. Подписаться на регулярные пожертвования (пусть это будут 50 или 100 рублей — неважно) можно по ссылке. Для нас это возможность оказывать регулярную помощь.
Поделиться
Все события
все новости
все семинары
все истории